Как мы видели, в средневековых войнах полевые сражения были относительно редки. Случалось даже, что государи или военачальники формально предписывали своим войскам избегать любых крупных столкновений: так поступали Карл V после Пуатье, Людовик XI после Монлери и Карл VII на протяжении большей части своего правления. Война «одержимая» и «воинственная», состоящая из нападений на укрепленные места и их обороны, из малых и больших экспедиций, набегов, авантюр, забирала большую часть времени и сил.

В полевом сражении все видели кульминацию войны, главное событие, определявшее исход кампании, центральный эпизод, с которым, при всей его ограниченности во времени и в пространстве, связывались все страхи, ожидания и надежды . Более того, в связи с ним возникали самые острые тактические проблемы, о чем и пойдет речь далее.

В средневековой военной истории известны не только битвы, представлявшие собой стихийные, беспорядочные столкновения, где командующие играли роль простых предводителей и, не отличаясь от других, держались в бою в первых рядах, где главной заботой воинов было выбрать себе достойного по сану и доблести противника, не думая о своих товарищах по оружию, где все сражались с какой-то священной яростью, но готовы были быстро бежать, как только показалось, что удача изменила им, где всеми действиями руководила жажда личной добычи и выкупных денег, где могла внезапно и неудержимо возникнуть паника с последующим повальным избиением или пленением мгновенно парализованных противников. При всяком описании открытого сражения необходимо избегать двух подводных камней: драматизации и рационализации, т. е. реконструкции a posteriori тактики или крупномасштабной карты, чего, быть может, вовсе не было и даже не предусматривалось .

Тем не менее, критическое изучение источников позволяет выявить существование нескольких фундаментальных, нормативных тактических принципов, следование которым считалось если не обязательным, то, по крайней мере, очень желательным.

Существенно упрощая проблему, можно рассмотреть три составляющих диспозиции – кавалерию, спешившуюся кавалерию и пехоту.

В первом случае кавалерия выстраивалась по вытянутой линии на весьма небольшую глубину, вероятно, в три или четыре ряда. Таким образом, поле сражения шириной в 1 км (случай редкий) могло вместить от 1 500 до 2000 кавалеристов, образовывавших батальон, который составляли стоящие в ряд тактические единицы, называвшиеся знаменами или отрядами, обычно из кровных родственников, членов линьяжа или вассалов, воевавших вместе под одним знаменем, с одним предводителем и общим боевым кличем. Боевой порядок был очень плотным; если воспользоваться расхожими для текстов той эпохи выражениями, кавалеристы с копьями должны были стоять так близко друг от друга, чтобы брошенная перчатка, яблоко или слива не упали бы на землю, а попали на поднятое вверх копье, или чтобы между копьями «и ветерок не пролетел» . В такой боевой линии редко начинали движение все сразу, сектор за сектором, обычно наступая справа ; каждый сектор мог соответствовать соединению, именовавшемуся «эшелоном» («echelle»), позднее ротой или эскадрой . Кавалерийские отряды по данному сигналу медленно трогались с места («медленным аллюром», лат. gradatim, paulatim, gradu lento), сохраняя линию строя; постепенно скорость увеличивалась, достигая максимума в момент столкновения. Говоря о кавалерийских атаках, латинские тексты употребляют многозначительные наречия: сильно, сильнейшим образом, сильно, страстно, стремительно, быстрейшим образом (acriter, acerrime, fortiter, vehementer, impetuose, velocissime) . А Жан де Бюэй рассуждал так: «Конный батальон должен с яростью налетать на противника, но нужно следить за тем, чтобы не проскочить слишком далеко вперед, ибо отклонение от линии боя и возвращение влекут за собой поражение» . Когда кавалерия при атаке сталкивалась с пехотинцами, то ее задачей было нарушить их строй, разбив на мелкие группы, «развалить», «расстроить», «посеять беспорядок». Того же самого добивались в отношении конного противника, но в этом случае стремились добраться до лошадей, чтобы выбить из седла всадников, затем вступали в дело оруженосцы, мародеры, вооруженные слуги, которые завершали дело. Когда атака проваливалась, то кавалеристы отступали, и пока соседние соединения замещали их, они выстраивались и атаковали снова .

Если же наличный состав был слишком многочисленным, чтобы выстроиться в одну боевую линию, то в нескольких десятках метров сзади ставили другие батальоны, составлявшие силы запаса или поддержки, кроме того, часто формировали левое и правое крыло для зашиты флангов или обхода противника. Так что, по крайней мере в позднее Средневековье, армия могла быть разбита на пять корпусов левое и правое крыло, авангард, центральный батальон и арьергард .

Второй важный тактический прием – спешившаяся кавалерия. Вопреки бытовавшему мнению, его возникновение датируется не Столетней войной и не связано с появлением английских лучников на континентальных полях сражений. Если сами французы долгое время игнорировали спешивание кавалерии, то в Империи его использовали весьма часто. По поводу одного из эпизодов крестовых походов в Святую землю, когда в 1148 г. римский король Конрад III и его рыцари сражались пешими, хроника Вильгельма Тирского объясняет, что «тевтонцы обычно так делают, когда того требуют обстоятельства» . Англо-нормандские рыцари также спешивались в битвах при Тенчебре (1106 г.), Бремюле (1119 г.) и Бургтерульде (1124 г.) . Спешившись, кавалеристы в значительной мере теряли мобильность, и рекомендуемая тактика, по крайней мере в позднее Средневековье, состояла в том, чтобы стоять на месте в ожидании, что противник проявит неблагоразумие, двинувшись вперед и атаковав Жан де Бюэй по этому поводу замечает: «Когда сталкиваются друг против друга пехотинцы, то наступающие проигрывают, а те, кто твердо держится на месте, выигрывают» . По его мнению, нужно предусмотреть хорошее обеспечение провиантом, дабы они могли спокойно выжидать; в центре надлежит ставить «самый большой отряд» воинов под штандартом главнокомандующего, по бокам – лучников, наконец, по краям боевой линии – два отряда спешившихся кавалеристов; пажи с лошадьми должны держаться в укрытии сзади» .

Наконец, о пехоте в собственном смысле слова. Ее воинские формирования различались в зависимости от традиций, а также наличного состава, противника, характера местности. Можно выделить следующие диспозиции пехоты: 1) в форме довольно вытянутой «стены», глубиной лишь в несколько человек ; 2) в виде круга, или «короны», которая использовалась швейцарцами, фламандцами и шотландцами, или в битве при Бувине, когда граф Булонский со своей кавалерией отступал после каждой атаки, чтобы передохнуть под прикрытием двойного ряда брабантских пикинеров, стоявших в круг ; 3) массивный и глубокий строй, внутри которого не было пустого места; таков был треугольный «батальон» льежских пехотинцев, плотно стоявших друг к другу, своим «острием» из наиболее решительных людей обращенный к противнику ; армия конфедератов в битве при Муртене (1476 г.), помимо небольшого отряда кавалеристов и авангарда в 5000 человек, состоявшего из отборных швейцарских воинов (арбалетчики, аркебузиры, пикинеры), имела боевое соединение (Gewalthaufen) в форме вытянутого четырехугольника, увенчанного треугольником (построение клином – Keil); по периметру этого соединения, насчитывавшего около 10 000 человек, стояли в четыре ряда пикинеры (с пиками длиной примерно 5,5 м), весь центр занимали алебардщики, оружие которых было длиной лишь 1,8 м; за ним размещался арьергард, меньший по составу, но той же формы (рис. 3); пикинерам надлежало сломать боевой порядок противника, после чего в дело вступали алебардщики; в случае же нападения вражеской кавалерии пикинеры должны были ощетиниться пиками. Современные реконструкции показывают, что при таких условиях корпус в 10 000 человек занимал площадь всего в 60x60 м .

К этим трем видам войск (кавалерия, спешившаяся кавалерия, пехота) могли прибавляться и другие, особенно стрелки (XV в. и кулевринеры) и полевая артиллерия. Поскольку действующие армии включали в себя и конницу и пехоту, то, следовательно, появились предварительно разработанные, весьма сложные гибкие боевые порядки. План сражения, представленный на утверждение бургундскому герцогу Иоанну Бесстрашному и его совету (сентябрь 1417 г.), предусматривал, например, что в случае атаки противника спешиваются как авангард и оба крыла из лучников и арбалетчиков, так и главный батальон, который должен держаться рядом с авангардом, если позволяет пространство, или на 50-60 шагов сзади, а на расстоянии полета стрелы (100-200 м) ставился арьергард, состоящий из 400 тяжелых кавалеристов и 300 стрелков, следящих, чтобы армия не повернула назад. Наконец, дальше, за арьергардом размещался обоз, образуя своего рода укрепленный лагерь. Однако на случай нападения на противника предусматривались другие диспозиции» .

Рис. 3. Боевое построение швейцарцев в битве при Муртене (1476 г.). (По: Grosjean G. Die Murtenschlacht. (54)).

Предписанный Карлом Смелым по Лозаннскому ордонансу (май 1476 г.) идеальный боевой порядок показывает ту степень сложности тактики, какой мог достичь в конце XV в. профессиональный военный (а герцог стремился к максимальному совершенству). Видимо, для того чтобы приспособить свою армию к любым условиям местности, он предусмотрел восемь соединений. В первом выстраивались в линию слева направо 100 кавалеристов ордонансной роты капитана Тальяна, затем 300 лучников из той же роты, 1700 «пеших ребят» Нолена де Бурнонвиля и, наконец, 300 лучников и 100 кавалеристов ордонансной роты капитана Мариано – всего 1800 человек, выбранных среди лучших, под командованием Гийома де Ла Бома, сеньора д"Иллена. Состав второго соединения, сформированного из войск герцогского дома, был еще более сложным: также слева направо чередовались три отряда кавалеристов, три – отряда лучников и три – пехотинцев. Посреди этого элитного корпуса возвышались знаки герцогского достоинства: штандарт Карла Смелого, его вымпел и знамя. Что касается остальных шести соединений, не столь образцовых, то они строились, как и первое: пехота ставилась в центре, а по бокам – поддерживающие ее стрелки и кавалеристы. Восьмое соединение, правда, существовало только в проекте, для усиления бургундской армии в случае подхода савойцев.

Для лучшей координации и для того, чтобы избежать раздробления сил из-за характера местности, предусматривалась перегруппировка этих восьми соединений по два под командованием четырех высших военачальников. При сборе всех сил герцог Бургундский мог, таким образом, располагать 15-20 тысячами воинов (рис. 4).

Реальная диспозиция, которую Карл Смелый был вынужден занять несколько дней спустя в битве при Муртене, свидетельствует о том, что он вовсе не был рабом готовых схем и способен был приноравливаться к условиям местности и противнику. По-видимому, для него одной из основ тактики было взаимодействие различных родов войск – кавалерии, артиллерии, пехоты с холодным оружием и стрелков (карта 7).

На самом деле, ход сражений всегда мог измениться к худшему вследствие недисциплинированности целых отрядов и отдельных воинов, бросавшихся за военной добычей. Однако было бы совершенно ошибочным полагать, что этого не сознавали: во всяком случае, начиная со второй половины Средних веков командующие обычно объявляли о самых строгих карах всех тех, кто по какой бы то ни было причине выходит из строя и нарушает порядок, обобществление всей добычи с последующим ее дележом формально рекомендовалось, хотя и не всегда поощрялось и практиковалось . «Чтобы добыча принадлежала всей армии, нужно запрещать грабежи и объявлять по всем войскам, что нарушение приказа командующего карается казнью через повешение за горло» (Робер де Бальзак).

Также нельзя сказать, что в эпоху Средневековья не понимали, какие преимущества получал командующий, если в день сражения держался на возвышении или в стороне от побоища, избегая, с одной стороны, опасных неожиданностей и получая, с другой стороны, возможность принимать нужные решения в окружении своеобразного штаба .

Рис. 4. Боевое построение бургундцев у Лозанны по ордонансу Карла Смелого (май 1476 г.) (По: Grosjean G. Die Murtenschlacht... (54))

Карта 7. Муртен, 1476 г. План сражения Карла Смелого (По: Grosjean G. Die Murtenschlacht... (54)).

Тактика ведения боя, являясь частью военного искусства, представляет собой совокупность теории и практики по подготовке и проведению боевых действий, начиная с наступления и заканчивая тактическими перегруппировками, частями, соединениями или подразделениями вооружённых сил и войск на суше, море или воздухе.

Тактика ведения боя предполагает использование некоторых тактических принципов, позволяющих добиваться побед. Так, для того, чтобы противник как можно позже обнаружил позиции обороны и подошёл к ним ближе, необходимо хорошо их замаскировать. Вероятность прорыва линии обороны соперником уменьшится, если процесс перезарядки оружия будет слаженным.

В любом случае, тактические приёмы ведения боевых контактов несколько отличаются в различной местности. При этом большое здесь значение имеют такие её свойства, как проходимость, простреливаемость, маскировка, обзор и оборона.

Так, тактика ведения боя в городе предполагает наличие «левостороннего правила». Оно заключается в том, что человек, у которого правая ведущая рука, выполняет действия, которые связаны с поворотом налево. В частности, это касается стрельбы. Особенность выполнять результативные и точные действия, связанные с разворотом против часовой стрелки, связана с направленностью нервной системы человека и развитием костно-мышечного аппарата.

Стреляя с правого плеча или руки (в зависимости от необходимо использовать укрытия, например, камни, углы зданий и прочее, которые должны находиться с левой от человека стороны, чтобы закрывать часть головы и корпус.

Двигаясь в темноте, рекомендуется избегать или пересекать рывком освещённые места. В случае столкновения с группой противника нельзя бежать назад, поскольку могут расстрелять в спину. В этой ситуации необходимо открыть огонь из своего оружия, стреляя быстро и часто, одновременно перемещаясь вперёд в правую сторону от противника.

Тактика ведения боя в таких условиях предполагает совершение быстрых действий. Так, открывая огонь по врагу, нужно наметить боковым зрением укрытие, где можно будет спрятаться и перезарядить оружие.

Бывают ситуации, когда человек попадает в обстановку на улице, когда внезапно начинается стрельба. В этом случае необходимо совершать движения от одного укрытия к иному. Если при этом нет никакого оружия, нужно резко уходить от огня в левую от себя сторону зигзагами или перекатами до ближайшего укрытия.

Тактика ведения боя в лесу требует разбиения на группы по семь человек, дистанция движения между которыми должна быть пятнадцать метров, чтобы сохранялась их видимость.

Первой должна идти разведгруппа из трёх человек для обнаружения засад противника. При обнаружении таковых необходимо остановить движение, передать сообщение основной группе и замаскироваться.

Самая простая и хорошая тактика ведения боя в лесном массиве называется «двойной хвост». Заключается она в движении основной группы колонной по два человека в шахматном порядке. При атаке эти колонны загибаются полукругом, начиная с «хвоста», и двигаются к месту возникновения конфликта. Таким образом, противник получается замкнутым в круг.

При попадании в засаду необходимо упасть и выявить точное направление стрельбы, определить цель и уничтожить её. Ведя огонь, нужно прорываться на противника, используя гранаты.

Таким образом, разная местность, населённые пункты предполагают принимать решения непосредственно на месте боевых событий. Именно поэтому нужно проводить обсуждения ситуаций, которые могут происходить на практике.

Необходимо отметить, что реальная действительность требует разумной наступательной тактики против врага, чтобы уклониться от ненужных потерь. Знание основных тактических принципов и приёмов ведения боевых действий даёт возможность избежать тяжёлых последствий.

Штурм городов является сложнейшим мероприятием в карьере полководца. Чтобы осуществить удачное взятие города в короткие сроки с наименьшими потерями нужно иметь хорошо продуманный план, правильно разработанную тактику и немного везения. Если план готов, а враг обескровлен долгой осадой, то, естественно, город обречён. Но, пока солдаты будут катить осадные башни и тащить лестницы или таран и лезть на стены или ломать ворота, защищающиеся будут нещадно обстреливать их, сражаясь до последнего солдата, до последней капли крови.

Часть II. Штурм городов и крепостей.

"Кто, кто в Теремочке живёт? "

Русская народная сказка.

Жителям осаждённого города уже некуда отступать и терять нечего. И пока наши солдаты дойдут до цели (попадут за пределы стен), их количество неумолимо уменьшится. Поэтому, хорошо укрепленный город нужно брать, имея достаточную силу, превышающую как по численности, так и по опыту и качеству отрядов, чтобы 2-3 потраченных на осаду ходов не пропали втуне.

Итак. Из башен мусор повымели? Лестницы от пыли протёрли? Колёса тарана смазали? Тогда начинаем.
Сначала разберёмся с осадным вооружением. Всего существует четыре вида осадных машин, механизмов и конструкций, которые мы не можем просто так завербовать в своих городах – их можно нанять, лишь взяв город в осаду: башни, лестницы, таран и устройство, позволяющее подкапывать вражеские стены, чтобы они обрушились иди просто "Подкоп ", если верить отечественным локализаторам. :) Таран и осадные башни могут иметь более усовершенствованную форму для взятия больших городов, начиная с Больших Каменных стен (Large Stone Wall) и Эпических (Epic Stone Wall). Вот скриншоты для сравнения:

Обычные лестницы, таран и осадные башни, доступные для взятия городов, имеющих каменные стены, вплоть до Больших (Large Stone Wall - 4 уровень):

Для взятия Больших Каменных стен Лестницы абсолютно бесполезны, из-за того, что они просто физически не достают до края таких высоких стен. Зато Таран и Осадные башни приобретают более грозный вид. Но приходится отказываться от намного быстрых, нежели, Осадная башня, Лестниц:

Эпические стены (Epic Stone Wall - 5 уровень) так были названы не зря. За их массивными стенами, крепкими воротами и под защитой мощных башен, город находится в полной безопасности. И чтобы его захватить, нужно иметь самые мощные осадные механизмы: большой таран остаётся таким же, как и при взятии Больших стен, но зато башня вырастает до своего максимума - Мега-Большой-Осадной-Башни, полностью обитой железом:

Ну и, наконец, условно названный механизм "Подкоп". Если вам не жалко стен, используйте его. Эпические стены подкапывать не получится:

Стоит отметить, что все эти изменения с осадными механизмами происходит автоматически, исходя из размеров города. Те есть вам не нужно специально выбирать механизм определённого размера вручную. И не приходится волноваться, что выбранная, например, осадная башня не достаёт до верха стены. Что полностью убивает реализм и намного облегчает прохождение. ;)
С патчем 1.3 у всех осадных башен появляется очень полезная возможность: стрельба снарядами. Включайте её всегда, не стесняйтесь. С её помощью можно немного проредить вражеские отряды, охраняющие стены.
Ну и, конечно же, нельзя забывать про обычные осадные механизмы: баллисты и катапульты (онагры). Они доступны абсолютно всем фракциям. Правда, варварам и другим нецивилизованным фракциям бывают недоступны более совершенные модели онагров, но все они, даже простые катапульты, вполне эффективно справляются со своей первейшей задачей - ломанием стен.

Онагры, тяжёлые онагры и баллисты соответственно. Их всех можно использовать для разрушения стен. Но для разрушения крупных каменных стен лучше использовать только два первых механизма:

Город можно штурмовать двумя путями: поверх стен при помощи башен и через стены, сломав их снарядами из катапульт или подкопав их снизу. Выбирайте сами, какой способ использовать. Но, подумайте, нужно ли вам потом тратить деньги на ремонт стен и зданий, разрушенных снарядами катапульт? Ещё скажите спасибо, что снаряды бесплатные…

Разрушение стен.
Ставить катапульты лучше всего поближе к вражеским стенам, но так, чтобы их не достали вражьи лучники и башни. Чем ближе катапульта к цели, тем точнее она стреляет. Но некоторые лучники представляют большую опасность для катапульт. Критские лучники стреляют дальше обычных и могут сжечь ваши катапульты и вы даже этого не заметите. Но чаще лучники заняты осадными башнями или тараном, если они имеются в вашей армии.
Я предлагаю разрушить две-три соседние секции, чтобы ваши войска, входящие в город, располагались поближе друг к другу, в целях сохранения их морали. Также такая тактика способствует быстрому окружению и уничтожению большого количества врагов на первом этапе штурма. Огонь всех катапульт сразу лучше сосредотачивать на каждой отдельной секции стены по порядку. Так будет больше вероятности удачного разрушения стены, пока не закончатся снаряды у катапульт. Всё же, если вы захотели штурмовать город только используя катапульты, перед штурмом наймите пару башен, чтобы подстраховаться на случай, если снаряды катапульт таки закончатся. Только учтите, что башни и лестницы уже нельзя ставить на разрушенную стену, даже если этой стене был нанесён всего 1% урона.
Вообще, простые, декоративные, дома, можно спокойно рушить. От них всё равно никакого толку. Поэтому, все вражеские отряды, сгрудившиеся вокруг таких домов, обречены на расстрел из наших катапульт. Только не забудьте прекратить огонь, когда враги убегут вглубь города, а то можно задеть какие-нибудь Бараки и потом пополнить потрёпанные в бою отряды можно будет не сразу.

Использование башен, лестниц и тарана.
Использование осадных башен наносит меньше вреда инфраструктуре города. Но занимает намного больше времени. Да и шанс того, что штурм удастся, намного меньше, чем хотелось бы, но, иногда, за неимением катапульт, по началу игры, деваться особо некуда и приходится использовать именно такой способ. Тем более, что на деревянные стены даже жалко тратить драгоценный боезапас снарядов катапульт - они настолко слабые, что рушатся от 8-10 ударов тараном. Но всё же стоит опасаться маленьких башенок, которые могут нанести некоторый вред отрядам со слабой бронёй, и вражеских стреляющих юнитов – лучников и пельтастов, которые не примнут возможностью пострелять из-за укрытия и могут нанести очень неслабый вред вашей армии и сжечь все ваши осадные механизмы, что за неимением катапульт в армии, заставит вас уйти не солоно хлебавши. Чтобы этого избежать, нужно всего то пострелять в ответ и тогда вражеские стрелки скроются за городскими зданиями, не желая расставаться с жизнью.
Вообще, использовать стрелков при штурме города с деревянной стеной просто необходимо, так как лучники с велитами могут «вынести» от 20% до 50% вражеской армии. И после такого обстрела им уже нечего будет противопоставить.

Сражение на улицах.
В городе сражаться отнюдь нелегко. Солдаты обеих армий теснятся на узких улицах, а сражаются только стоящие в первых рядах. Стоящие же позади, могут только бессильно наблюдать, как убивают их товарищей. Битва может затянуться надолго. Но всё может решить генерал (как всегда). Ворвавшись в строй неприятеля, генерал сразу нагоняет на врага животный ужас и они бегут, не замечая ничего вокруг. Но одна метко посланная стрела лишает отважного полководца жизни, и он падает замертво. Только что убегавшие силы штурмующих, контратакуют преследующих и теперь уже бегут они, не в силах ничего сделать – ведь их король мёртв и некому теперь ими управлять. Штурмующие солдаты врываются на главную площадь, где собрались остатки защитников, и доводят своё дело до конца…
В городских условиях сражаться действительно нелегко. Чаша весов битвы постоянно колеблется то в одну сторону, то в другую. Невозможно использовать развёрнутый строй, чтобы окружить врага и поэтому сражение затягивается очень надолго. И если вы не используете возможность «бесконечного времени сражения», то ваш штурм обречён на неудачу. Поэтому выбирайте все отряды, жмите по умолчанию кнопочку “R” и гоните их нещадно к площади, пока время битвы не закончилось. А другого раза может и не быть;)

Пример осады из истории. Рассказ Цезаря об осаде Алезии в центральной Галлии в 52 г. до н.э.
Алезия стояла на ромбовидном плато длиной в 1 500 м, шириной в 1 000 м и высотой в 150 м. Сам город занимал лишь западный край плато, а на другом конце стояла восьмидесятитысячная армия Верцингеторига, которая недавно вырвалась из Герговии и отступила в Алезию, считавшуюся неприступной. Придя к Алезии, Цезарь понял, что штурмом эту позицию не возьмешь, и решил устроить блокаду.

Римляне начали строить пояс укреплений вокруг города длиной в 17 километров. Верцингеторикс (лидер галльского восстания) пытался помешать этим работам своей конницей.
Но, несмотря на постоянные нападения галлов, римляне дополнили первую линию укреплений новой и не менее мощной линией, обращенной уже наружу, против ожидаемого извне галльского ополчения. Этот внешний пояс укреплений простирается по окончании работ почти на 20 километров. Кроме того, по распоряжению Цезаря внутри всех этих укрепленных линий сосредоточивается запас хлеба и фуража примерно на тридцать дней.
И действительно, осада затянулась более чем на месяц. В осажденном городе начался голод. Раздавались самые различные идеи, вплоть до предложений о капитуляции.
Однако было принято компромиссное решение. Всех, кто уже не мог быть полезен при обороне, решено было удалить, уменьшив тем самым число едоков. С женами и детьми, дойдя до римских укреплений, они со слезами на глазах умоляли принять их в качестве рабов, лишь бы их накормили. Но Цезарь категорически запретил караулам пропускать беженцев через линию укреплений.
Наконец появилось долгожданное галльское ополчение. Во главе его стояло четыре командующих, в их числе атребат Коммий и двоюродный брат Верцингеторикса по имени Веркассивеллаун. Осажденные воспрянули духом, и все их силы снова были выведены из города. Дважды в течении ближайших дней римские укрепления были атакованы как войсками Верцингеторикса, так и прибывшим им на помощь ополчением. Но оба раза римляне стойко выдержали этот двойной штурм.
Третье сражение оказалось решающим. Оно было чрезвычайно упорным, ибо «для галлов, - как говорит Цезарь, - если они не прорвут укреплений, потеряна всякая надежда на спасение, римлян же, если они удержатся, ожидает конец всех их трудов». Особенно горячим участком боя оказался один холм, не включенный в пояс укреплений. Когда враги начали на этом участке теснить римлян, то Цезарь направил туда Лабиена (Тит Лабиен, один из легатов Цезаря) с шестью когортами. Но этого оказалось недостаточно. Тогда Цезарь сам привел на помощь свежие резервы. Он взял с собой четыре когорты и отряд всадников. Конницу он разделил на две части: половина всадников следовала за ним, другую половину он послал в объезд укреплений, с тем, чтобы они напали на врагов с тыла.
Его узнали по одежде, по пурпурному плащу полководца. Бой закипел с новой силой, дело дошло до рукопашной. В этот момент в тылу у неприятеля внезапно появляется римская конница. Подходят и новые когорты римлян. Враг сломлен, начинается повальное бегство. Как всегда, конница преследует и рубит бегущих. Лишь очень немногие возвращаются невредимыми в свой лагерь. Войско, выведенное из города на штурм римских укреплений, спешно отступает вновь за городские стены.
Римляне одержали полную победу. Цезарю принесли семьдесят четыре знамени. Многие вожди галльского ополчения или погибли в этом бою, или были взяты в плен. Но самым главным результатом победы следует считать то, что буквально в тот же день началось «повальное бегство из галльского лагеря», т. е. по существу развал всего ополчения. Цезарь даже уверяет в своих «Записках», что если бы его солдаты не были так утомлены изнурительным сражением, то неприятельские полчища могли бы быть уничтожены полностью». Так ли это или не так, не столь уж важно, гораздо важнее другое: под Алезией была решена судьба восстания в целом.
На следующий день капитулировал Верцингеторикс. Цезарь потребовал его выдачи. Любитель эффектных подробностей Плутарх описывает сцену сдачи Верцингеторикса гораздо красочнее, чем сам Цезарь. Он рассказывает, что галльский главнокомандующий надел на себя лучшее оружие, богато украсил коня и, объехав вокруг возвышения, на котором сидел Цезарь, сорвал с себя все доспехи и молча сел у его ног. Он был взят под стражу, отвезен в Рим, заключен в тюрьму, где ему и пришлось шесть лет прождать триумфа Цезаря лишь для того, чтобы быть проведенным в процессии в качестве живого трофея, а вслед за тем подвергнуться казни, как и полагалось по римским обычаям, по давным-давно разработанному сценарию триумфов.

Решающей победой над Верцингеториксом и была завершена кампания 52 г. В Риме снова было объявлено двадцатидневное торжество. Однако это вовсе не означало, что была закончена война в целом. Военные действия в Галлии продолжались и в 51 и даже в 50 г. Правда, они уже носили несколько иной характер. Речь шла о подавлении последних и разрозненных очагов восстания.

Вывод: одним верным решением и хладнокровно продуманной тактикой Цезарь доминировал на поле сражения с самого начала осады. Его хитроумная стратегия полного окружения врага сработала.
Потом он применит её во второй раз, в сражении под Диррахием, против Помпея. На этот раз никто не выиграл, но Цезарь чуть не проиграл ту битву, а Помпей еле унёс ноги. Но Помпей не какой-то галльский повстанец, а великий полководец, расширивший будущую Империю больше, чем кто бы то ни было до него. Но всё это совсем другая история.
Сейчас же стоит отметить, что продолжительная осада города трудна для обоих сторон. Для осаждаемых наступают самые тяжёлые времена. Они полностью изолированы, испытывают недостаток в продовольствии, подхватывают различные тяжёлые заболевания. В игре очень часто не получается долго засиживаться в осаде. Приходится штурмовать город на следующий же ход из-за двух причин: возможная атака вражеских подкреплений с тыла и угроза «разорить» землю вокруг города, что приводит к большим потерям дохода в течении нескольких ходов после занятия города. Вероятность «загаживания» земли вокруг осаждаемого города тем больше, чем больше осаждающая армия. Но даже армия из трёх отрядов способна «разорить» плодородную землю через три хода постоянного стояния на вражеской территории. Так что не медлите со штурмом.
Один факт в игре меня поразил. Враги, даже на очень сложном уровне «сложности» не стремятся убить моего генерала, а иногда даже не замечают его. Когда галлы заметили посреди сражения Цезаря, то сразу же бросились на него, зная, что с его смертью, римляне уже будут не страшны. В «Риме» же наблюдается большая недоработка ИИ и не только в этом. Но всё же, генерал остаётся самым нежным юнитом и следить за ним нужно с удвоенной внимательностью.

Историческая справка: Обычно римляне выходили на улицу с непокрытой головой или же приподнимали тогу на голову. Но существовали и шапки, которые носились как простолюдинами, так и людьми высшего общества. Вместо шапки использовался также капюшон, который крепился к тоге либо набрасывался прямо на плечи. Женщины не носили шляп. Наилучшим прикрытием им служило покрывало, укрепленное на голове и ниспадавшее складками на затылок и спину. Митра представляла собой кусок материи, покрывавшей голову в виде чепчика. Обычно она доходила только до половины головы и оставляла открытыми спереди грациозно уложенные волосы. Кроме того, римлянки использовали и головные сетки.
Обувь была разных видов. Кальцеус - высокая и закрытая обувь, вроде нынешних ботинок. Вместе с тогой она составляла национальный костюм гражданина, который он надевал, направляясь в город. Показаться в обществе обутым в какую-либо иную обувь считалось неприличным. Кальцеус носили и женщины.
Историки утверждают, что история женских сумок началась с кармана. Впервые карманы появились в XVII веке на камзоле Людовика XIV, позднее они расположились на жилете, а потом появились уже и на брюках.
Женщины не носили модные сумки, как в нынешние дни. В те времена монеты носили в мешочках. У мужчин они висели на поясе, а у женщин - под юбкой (интересно, что в наше время женщины стали прятать деньги в другом укромном месте). После появления карманов мужчины стали довольствоваться ими, а женщины принялись «развивать» сумочную линию. Они носили небольшие сумочки-мешочки, предназначенные для хранения мелких предметов. Уже тогда эти сумки изготавливались из различных материалов, имели разные формы и украшения.

7. Иногда нехватка надлежащей поддержки флангов восполняется замысловатым выпадом в тыл. Это опасно, потому что совершающие такой крюк войска, застрявшие на линии, создают затор и противник может нанести большой урон, установив свою артиллерию на углу двух продолженных линий. Мощный отход за фланг плотными колоннами, имеющими во избежание нападения охранение, как представляется, лучше удовлетворяет необходимым условиям, чем замысловатый маневр, но характер местности всегда становится решающим фактором в выборе между двумя способами. Все подробности по данному вопросу даются в описании сражения под Прагой (глава II «Семилетней войны»).

8. Мы должны стараться в оборонительной позиции не только прикрывать фланги, но, как часто случается, возникают сложные ситуации на других участках фронта, например такого рода, как вынужденная атака противником центра. Такая позиция всегда будет одной из наиболее выгодных для обороны, как было продемонстрировано при Мальплаке (1709) (при Мальплаке в Бельгии 11 сентября 1709 г. во время Войны за испанское наследство произошло сражение между французской армией маршала Виллара (90 тысяч) и англо-австро-голландской армией принца Евгения Савойского и герцога Мальборо (117 тысяч). Французы отразили все атаки противника, потерявшего 25–30 тысяч убитыми и ранеными (потери французов 14 тысяч). Однако Виллар, сам тяжело раненный, вынужден был отступить, поэтому считается, что победили союзники (тем более что Виллар не смог деблокировать Монс, взятый в октябре). – Ред.) и Ватерлоо (1814). Большие препятствия не являются существенными для этой цели, поскольку малейшего осложнения на местности достаточно: так, незначительная речка Паплот вынудила Нея атаковать центр позиции Веллингтона, а не левый фланг, как ему было приказано.

Когда оборона ведется в такой позиции, следует позаботиться о готовности к передвижениям частей, до сих пор прикрываемых флангами, с тем чтобы они могли принять участие в боевых действиях, вместо того чтобы оставаться праздными наблюдателями.

Однако нельзя не видеть, что все эти средства не что иное, как полумеры; и для армии, находящейся в обороне, лучше всего знать то, как перейти в наступление в подходящее время, и перейти в наступление. Среди удовлетворительных условий оборонительной позиции упомянуто то, которое позволяет свободный и безопасный отход; и это подводит нас к изучению вопроса, поставленного битвой при Ватерлоо. Будет ли опасным отход армии с ее тылом, расположенным в лесу, и с хорошими дорогами позади центра и каждого из ее флангов, как представлял себе Наполеон, если она проигрывает сражение? Мое личное мнение таково, что такая позиция будет наиболее благоприятной для отхода, чем совершенно открытое поле; для разбитой армии невозможно перейти поле, не подвергаясь огромной опасности. Несомненно, если отход превратится в беспорядочное бегство, часть артиллерии, оставленная в батарее перед лесом, будет, по всей вероятности, потеряна; однако пехота и кавалерия и большая часть артиллерии смогут отойти так же легко, как и через равнину. Действительно, нет лучшего прикрытия для обычного отхода, чем лес. Это утверждение делается из предположения, что есть по крайней мере две хорошие дороги за линией фронта, что надлежащие меры к отходу приняты до того, как у противника появилась возможность оказывать натиск слишком близко, и, наконец, что противнику не удается возможность фланговым маневром оказаться перед отступающей армией на выходе из леса, как было в случае у Гогенлиндена (здесь, в Баварии, недалеко от Мюнхена, 3 декабря 1800 г. французская Рейнская армия Моро (56 тысяч) разбила австрийскую Дунайскую армию эрцгерцога Иоанна (60 тысяч). – Ред.). Отход будет более безопасным, если, как при Ватерлоо, лес образует вогнутую линию за центром, потому что этот повторный вход станет плацдармом, который займут войска и который даст им время проследовать в заданном порядке по главным дорогам.

При обсуждении стратегических операций упоминались различные возможности, которые открывают две системы – оборонительная и наступательная; и было видно, что, особенно в стратегии, армия, берущая инициативу в свои руки, имеет большое преимущество в подтягивании своих войск и нанесении удара там, где она считает нужным это сделать лучше всего. В то же время армия, которая действует в обороне и ожидает атаки, опережается на любом направлении, часто застается врасплох и всегда должна подстраиваться под действия противника. Мы также видели, что в тактике эти преимущества не так заметны, потому что в этом случае операции занимают меньшую территорию, и сторона, берущая инициативу в свои руки, не может утаить свои передвижения от противника, который, проведя разведку и быстро оценив обстановку, может сразу контратаковать его с помощью хороших резервов. Более того, сторона, наступающая на противника, проявляет перед ним все недостатки своего положения, возникающие от сложностей местности, которую она должна пройти, прежде чем достигнет фронта неприятеля. И даже если это будет равнинная местность, всегда встречаются такие неровности рельефа, как овраги, участки густого леса, ограждения, отдельные фермерские дома, деревни и т. п., которые должны быть либо заняты, либо мимо них нужно пройти. К этим естественным препятствиям могут быть также добавлены вражеские батареи, огонь которых приходится выносить, и беспорядок, который всегда сопутствует большему или меньшему растягиванию войсковых соединений, открытых для постоянного ружейного или артиллерийского огня противника. Рассматривая вопрос в свете всех этих факторов, согласимся, что в тактических операциях преимущество в результате взятия инициативы в свои руки балансирует на грани с недостатками.

Однако, какими бы несомненными ни были эти истины, есть другое, еще большее их проявление, которое продемонстрировали величайшие события истории. Каждая армия, которая строго придерживается оборонительной концепции, должна, если ее атакуют, по крайней мере, быть вытеснена со своей позиции. Между тем, используя все преимущества оборонительной системы и находясь в готовности к отражению атаки, если таковая произойдет, армия может рассчитывать на самый большой успех. Полководец, который остается на месте, чтобы встретить противника, строго придерживаясь оборонительного боя, может сражаться столь же храбро, но он должен будет уступить перед хорошо проведенной атакой. Иначе обстоит дело с полководцем, который, конечно, ожидает противника, но с намерением обрушиться на него в подходящий момент в наступательном действии. Он готов вырвать у противника и передать своим собственным войскам моральный подъем, который всегда присутствует при движении вперед и удваивается введением в бой основных сил в наиболее важный момент. Это совершенно невозможно, если строго придерживаться только оборонительных действий.

Фактически полководец, который занимает хорошо выбранную позицию, где его движения свободны, имеет преимущество в наблюдении за приближением противника. Его силы, заранее организованные подходящим образом на позициях, при поддержке батарей, размещенных так, чтобы их огонь был наиболее эффективным, могут заставить противника дорого заплатить за свое наступление по пространству между двумя армиями. А когда нападающий, понеся тяжелые потери, встретится с мощной атакой в тот момент, когда победа, казалось бы, уже у него в руках, преимущества, по всей вероятности, у него уже больше не будет. Ведь моральный подъем такой контратаки силами обороняющегося противника, который, как предполагается, почти разбит, конечно, достаточен для того, чтобы ошеломить самые храбрые войска.

Следовательно, полководец может в таких сражениях с равным успехом использовать либо наступательную, либо оборонительную систему. Однако, во-первых, далеко не ограничиваясь пассивной обороной, он должен обязательно знать, как перейти в наступление в благоприятный момент. Во-вторых, его глазомер должен быть верен, а его хладнокровие не вызывать сомнений. В-третьих, он должен иметь возможность полностью полагаться на свои войска. В-четвертых, возобновляя наступление, ему ни в коем случае не следует пренебрегать применением главного принципа, который регулировал бы его боевое расписание, если он сделал это в начале боя. В-пятых, он наносит удар по решающему пункту. Эти истины продемонстрированы ходом боевых действий Наполеона при Риволи (1797) и Аустерлице (1805), а также Веллингтоном при Талавере (1809), при Саламанке (1812) и Ватерлоо (1815).

Мы понимаем под наступательными боями те, которые армия ведет, нападая на другую армию, находящуюся на позиции . Армия, вынужденная прибегнуть к стратегической обороне, часто переходит в наступление, совершая атаку, а армия, встречающая атаку, может в ходе сражения перейти в наступление и получить связанные с ним преимущества. В истории есть многочисленные примеры каждого из этих видов сражений. Если в предыдущем параграфе были обсуждены оборонительные бои и было указано на преимущества обороны, то теперь мы перейдем к обсуждению наступательных действий.

Следует признать, что у нападающего в целом есть моральное преимущество над тем, кто подвергся нападению, и он почти всегда действует понятней, чем последний, которому приходится быть в состоянии большей или меньшей неопределенности.

Как только принято решение атаковать противника, должен быть дан приказ на атаку; и это то, что, как я полагаю, должно называться боевым расписанием.

Довольно часто также случается, что сражение нужно начинать без детального плана, потому что позиция противника полностью неизвестна. В другом случае следует хорошо понимать, что на каждом поле боя есть решающий пункт, обладание которым, более чем каким-либо другим, помогает обеспечить победу, позволяя тому, кто его удерживает, надлежащим образом применить принципы войны, – поэтому должна быть проведена подготовка для нанесения решающего удара по этому пункту.

Решающий пункт поля боя определяется, как уже указывалось, характером позиции, отношением различных участков местности к намеченной стратегической цели и, наконец, расположением соперничающих сил. Например, предположим, что фланг противника размещается на возвышенности, с которой открывается доступ ко всей его линии фронта, тогда занятие этой господствующей высоты представляется более важным в тактическом отношении, но может оказаться так, что доступ к данной позиции очень труден и она расположена так, что менее всего важна в стратегическом отношении. В битве при Бауцене (Баутцене) (здесь, в Саксонии, 8–9 (20–21) мая 1813 г. русско-прусская армия Витгенштейна (96 тысяч, 636 орудий) сразилась с войсками Наполеона (143 тысячи, 350 орудий). Наполеон не смог окружить и разгромить союзников, которые все же отошли за р. Лебау. Французы потеряли 18 тысяч, союзники 12 тысяч, Наполеон был вынужден заключить перемирие (23.05 (4.06) – 29.07 (10.08) 1813), что стало его большой стратегической ошибкой, т. к. к антифранцузской коалиции примкнули Австрия и Швеция. – Ред.) левый фланг союзников (русские и пруссаки) располагался на довольно крутых склонах низких гор Богемский Лес, у границы Австрии (Богемия была в ее составе), которая в то время была скорее нейтральной, чем враждебной. Представляется, что в тактическом отношении склон этих гор был решающим пунктом для того, чтобы его удерживать, когда было совсем наоборот. Дело в том, что у союзников было всего одно направление отхода – на Райхенбах и Гёрлиц, а французы, оказывая давление на правый фланг, который находился на равнине, могли бы перерезать это направление отхода (Нею, имевшему большое превосходство в силах, это сделать не удалось) и загнать союзников в горы, где те могли потерять всю боевую технику и значительную часть личного состава армии.

Такой способ действий был также более легким для них с учетом различий в характере местности, вел к более важным результатам и уменьшил бы препятствия в будущем.

Следующие истины могут, как я думаю, подвести итог тому, о чем уже говорилось: 1) топографический ключ к полю боя не всегда является его тактическим ключом; 2) решающий пункт поля боя определенно тот, который сочетает в себе стратегические и тактические преимущества; 3) когда трудности местности не слишком угрожают стратегическому пункту поля боя, тогда это в целом наиболее важный пункт; 4) тем не менее верно, что определение этого пункта очень во многом зависит от расположения противоборствующих сил. Таким образом, в слишком растянутых и разделенных боевых расположениях центр всегда будет подходящим местом для атаки. В хорошо прикрытых и связанных друг с другом расположениях центр будет наиболее сильным местом, поскольку, независимо от размещенных там резервов, ему легко оказывать поддержку с флангов – решающим пунктом в этом случае, следовательно, будет один из краев линии фронта. Когда численное превосходство значительно, атака может проводиться одновременно на оба края, но не в том случае, когда силы атакующих равны или уступают силам противника. Поэтому очевидно, что все комбинации в сражении состоят в таком применении наличных сил, чтобы обеспечить наиболее эффективные действия в отношении того из трех упомянутых пунктов, который дает наибольшие шансы на успех. Этот пункт довольно легко определить, применяя только что упоминавшийся анализ.

Цель наступательного боя может состоять только в том, чтобы выбить с позиции противника или перерезать его линию фронта, если только стратегический маневр не предполагает полного разгрома его армии. Противника можно выбить либо опрокидывая его в каком-либо месте его фронта, либо обходя его фланг так, чтобы атаковать его с фланга и тыла или с использованием обоих этих способов одновременно, то есть атакуя его в лоб, в то время как один фланг охватывается и его линия фронта обходится.

Для достижения этих различных целей возникает необходимость в выборе наиболее подходящего боевого порядка для того способа, который будет использован.

По крайней мере, могут быть перечислены двенадцать боевых порядков, а именно: 1) простой линейный порядок; 2) линейный порядок с оборонительным или наступательным «крюком»; 3) порядок с усиленным одним или обоими флангами; 4) порядок с усиленным центром; 5) простой косой порядок, или косой порядок с усиленным атакующим крылом; 6, 7) перпендикулярный порядок на одном или на обоих флангах; 8) вогнутый порядок; 9) выпуклый порядок;

10) поэшелонный порядок на одном или обоих флангах;

11) поэшелонный порядок в центре; 12) порядок в результате мощной комбинированной атаки по центру и по краям одновременно . (См. рис. 5-16.)

Каждый из этих порядков может быть использован сам по себе или, как указывалось, в связи с маневром сильной колонны с намерением обойти линию фронта противника. С целью надлежащей оценки достоинств каждого из них появляется необходимость проверить каждый этот порядок путем применения уже излагавшихся главных принципов.

Например, совершенно очевидно, что линейный порядок (рис. 5) является наихудшим из всех, потому что не требует мастерства ведения боя одного фронта против другого, здесь батальон сражается против батальона с равными шансами на успех для каждой из сторон – никакого тактического искусства в таком сражении не нужно.

Рис. 5

Однако в одном существенном случае этот порядок подходит. Это происходит тогда, когда армия, беря инициативу в свои руки в больших стратегических операциях, добьется успеха в атаке вражеских коммуникаций и, отрезая противнику направление отхода, в то же время прикрывает свое собственное. Когда между ними происходит сражение, та армия, которая зашла в тыл другой, может использовать линейный порядок, потому что, эффективно применив решающий маневр еще до боя, теперь все свои усилия она может направить на то, чтобы сорвать попытки противника открыть себе путь для отхода. За исключением этого единственного случая, линейный порядок – самый худший. Я не хочу сказать, что сражение не может быть выиграно с использованием этого порядка, потому что та или другая сторона должна одержать победу, если противоборство продолжится. Тогда преимущество будет на стороне того, у кого наилучшие войска, кто лучше знает, когда их вводить в бой, кто лучше управляет своим резервом и кому чаще сопутствует удача.

Линейный порядок с крюком во фланг (рис. 6) чаще всего применяется в оборонительной позиции. Он может также быть результатом наступательной комбинации, но крюк направлен к фронту, в то время как в случае с обороной он направлен в тыл. Сражение под Прагой (25 апреля (6 мая) 1757 г. здесь Фридрих II нанес поражение австрийцам Брауна. – Ред.) – очень примечательный пример опасности, которой подвергается такой крюк, если будет атакован надлежащим образом.

Линейный порядок с усиленным одним флангом (рис. 7) или с центром (рис. 8), чтобы прорвать соответствующий участок противника, гораздо более благоприятен, чем два предыдущих, а тем более в соответствии с вышеизложенными фундаментальными принципами. Несмотря на это, если противоборствующие силы примерно равны, то та часть линии фронта, которая ослаблена с целью усиления другой ее части, сама окажется под угрозой в случае расположения в одну линию параллельно позициям противника.

Рис. 6

Рис. 7

Рис. 8

Рис. 9

Рис. 10

Рис. 11

Косой порядок (рис. 9) является наилучшим, когда более слабые силы атакуют превосходящие их по численности войска, потому что в дополнение к преимуществу сосредоточения основных сил на одном участке линии фронта противника у него есть еще два столь же весомых преимущества. Дело в том, что ослабленный фланг не только оттянут назад, во избежание атаки противника, но и играет двойную роль, поддерживая позиции части своей линии фронта, не подвергающейся атаке, и находясь под рукой в качестве резерва для поддержки, в случае необходимости, ведущего бой фланга. Этот порядок был применен прославленным Эпаминондом в битвах при Левктрах (371 г. до н. э.) и Мантинее (в 362 г. до н. э.; Эпаминонд, одержав победу, был смертельно ранен. – Ред.). Самым блестящим примером его применения в наше время был тот, который дал Фридрих II Великий в битве при Лейтене 24 ноября (5 декабря) 1757 года. (См. главу VII «Трактата о великих операциях».)

Перпендикулярный порядок на одном или двух флангах, как видно на рис. 10 и 11, может рассматриваться только в качестве построения с целью наметить направление, по которому могут совершаться первые тактические передвижения в сражении. Две армии никогда не будут долго занимать относительно перпендикулярные позиции, указанные на этих рисунках, потому что, если армия Б должна занять свою первую позицию на линии, перпендикулярной одной или обоим краям армии A, последняя сразу же изменит переднюю часть своей линии фронта. Даже если армия Б, как только она протянется до края А или за него, должна будет по необходимости повернуть свои колонны либо вправо, либо влево, для того чтобы подтянуть их к линии фронта противника и тем самым обойти его, как в пункте В, результатом становятся две косые линии, как показано на рис. 10. Вывод состоит в том, что одна дивизия нападающей армии займет позицию перпендикулярно флангу противника, в то время как остальная часть армии приблизится к нему спереди с целью совершения беспокоящих действий; и это всегда возвращает нас к одному из косых порядков, показанных на рис. 9 и 16.

Атака на оба фланга, каким бы ни был вид предпринимаемой атаки, может быть очень выгодной, но только в случае, когда нападающий явно превосходит в числе. Ведь если фундаментальный принцип состоит в том, чтобы подтянуть основные силы к решающему пункту, более слабая армия нарушит его, направляя атаку разобщенными силами против превосходящих сил противника. Эта истина будет наглядно проиллюстрирована ниже.

Рис. 12

Рис. 12а

Порядок, вогнутый в центре (рис. 12), нашел себе приверженцев с того дня, когда Ганнибал, используя его, выиграл битву при Каннах. Этот порядок действительно может быть очень хорош, когда ход самого сражения подводит к нему, то есть когда противник атакует центр, который перед ним отступает, а противник сам оказывается охваченным флангами. Но, если этот порядок принят до начала сражения, противнику, вместо того чтобы устремиться в центр, нужно будет атаковать только фланги, края которых выступают, и они оказываются относительно в точно такой же ситуации, как если бы они были атакованы во фланг. Поэтому такой порядок едва ли будет когда-либо применяться, кроме как в отношении противника, который принял выпуклый порядок для ведения боя, как можно будет увидеть далее.

Армия редко образует полукруг, предпочитая ломаную линию с отступившим центром (рис. 12а.). Если верить некоторым авторам, такое построение обеспечило победу англичанам в дни знаменитых битв при Креси (Кресси) (1346) и Азенкуре (1415). Этот порядок, конечно, лучше, чем полукруг, поскольку он не очень открывает фланги для атаки, в то же время позволяя двигаться вперед эшелоном и сохраняя все преимущества сосредоточенного огня. Эти преимущества пропадают, если противник, вместо того чтобы неразумно бросаться на отступающий центр, будет довольствоваться наблюдением издали и все силы бросит на один фланг. Эслинг в 1809 году является примером выгодного использования выпуклого фронта, но не следует делать вывод о том, что Наполеон совершил ошибку, атакуя центр. Ведь сражавшуюся армию, за которой был Дунай и которая никак не могла передвигаться без прикрытия своих мостов, через которые проходили коммуникации, нельзя судить так, будто у нее была полная свобода маневра.

Выпуклый порядок с выступающим центром (рис. 13) отвечает требованиям боя сразу же после форсирования реки, когда фланги должны быть отведены и оставлены на реке для прикрытия мостов, а также когда оборонительный бой ведется с рекой, находящейся в тылу, которую нужно форсировать, а переход прикрывать, как у Лейпцига (1813). И наконец, этот порядок может стать естественным построением, чтобы оказывать сопротивление противнику, формирующему вогнутую линию фронта. Если противник направляет свои усилия на центр или на один фланг, этот порядок может привести к разгрому всей армии .

Рис. 13

Французы попробовали применить его при Флерюсе в 1794 году, и успешно, потому что принц Кобургский вместо того, чтобы предпринять мощную атаку центра или края, разделил свою атаку на пять или шесть расходящихся направлений и тем более в отношении сразу двух флангов. Почти такой же выпуклый порядок был принят у Эслинга (Асперна) (1809) и во второй и третий дни знаменитой битвы у Лейпцига. В последнем случае получился результат, которого следовало ожидать.

Рис. 14

Порядок поэшелонного наступления на оба фланга (рис. 14) – такого же рода, как и перпендикулярный порядок (рис. 11), но лучше, чем тот, потому что эшелоны находятся на ближайшем расстоянии друг от друга в направлении того места, где располагался бы резерв. В этом случае противник был бы менее способен, как в силу нехватки пространства, так и времени, бросить силы в промежуток по центру и угрожать этому участку контратакой.

Рис. 15

Поэшелонный порядок по центру (рис. 15) может быть применен особенно успешно против армии, занимающей слишком рассредоточенную и растянутую позицию, потому что при этом ее центр несколько изолирован от флангов и может легко быть опрокинут. Таким образом, армия, расколотая надвое, по всей вероятности, будет уничтожена. Но с точки зрения того же фундаментального принципа этот порядок атаки окажется менее обещающим успех в отношении армии, имеющей сообщающуюся и сплошную линию фронта. Потому что резерв, в основном находящийся близко к центру, и фланги, способные действовать, либо сосредотачивая свой огонь, либо двигаясь против передовых эшелонов, вполне могут отбить их атаку.

Если это построение до определенной степени отражает знаменитый треугольный клин или «свинью» древних и колонну Винкельрида (очевидно, это Винкельрид, обеспечивший победу швейцарцам в битве при Земпахе (1386): взяв в охапку несколько неприятельских копий оборонявшихся воинов Габсбургов, он вонзил их себе в грудь и упал, а его боевые товарищи ворвались в строй врагов. – Ред.), оно также значительно от них отличается. Ведь вместо формирования одной плотной массы, что непрактично в наши дни, с учетом использования артиллерии, оно предполагало большое открытое пространство в середине, что облегчало перемещения. Это построение подходит, как уже говорилось, для того, чтобы вклиниться в центр слишком растянутой линии фронта, и может быть столь же успешным против неизбежно неподвижной линии. Однако, если фланги атакуемого фронта вовремя подтянуты против флангов передовых эшелонов атакующего клина, последствия могут быть плачевными. Линейный порядок, значительно усиленный в центре, пожалуй, может оказаться гораздо лучшим построением (рис. 8, 16), потому что линейный фронт в этом случае имел бы, по крайней мере, преимущество обмана противника в отношении места атаки и помешал бы флангам атаковать эшелонированный центр с фланга. Поэшелонный порядок был принят Лаудоном для атаки укрепленного траншеями лагеря Бунцельвиц («Трактат о великих операциях», глава XXVIII). В этом случае он вполне подходит, потому что тогда ясно, что обороняющаяся армия вынуждена оставаться на своих укреплениях, нет опасности атаки ее эшелонов во фланг. Но это построение имеет недостаток, указывая неприятелю место его линии фронта, которое хотят атаковать, в этом случае следует предпринять ложную атаку на фланги, чтобы ввести его в заблуждение относительно истинного места атаки.

Рис. 16

Боевой порядок атаки колоннами в отношении центра и одновременно края (рис. 16) лучше, чем предыдущий порядок, особенно в атаке крепко сплоченной и неразрывной линии фронта противника. Его можно даже назвать самым целесообразным из всех боевых порядков. Атака центра, при поддержке фланга при охвате с фланга противника, не дает атакуемой стороне обрушиться на наступающего и нанести ему удар во фланг, как это было сделано Ганнибалом и маршалом Саксом. Фланг противника, который прижат атаками центра и края и вынужден противостоять почти всем силам противоборствующей стороны, будет разгромлен и, вероятно, уничтожен. Именно этот маневр обеспечил Наполеону победы при Ваграме в 1809 и Линьи в 1814 годах. Его он хотел попытаться осуществить у Бородина, где имел лишь частичный успех по причине героических действий левого фланга русских и, в частности, дивизии Паскевича (26-я пехотная) на знаменитом центральном редуте (батарея Раевского. – Ред.), а также по причине прибытия корпуса Багговута на фланг, который Наполеон надеялся обойти.

Он применил его также под Бауценом (Баутценом) в 1813 году, где мог бы быть достигнут беспрецедентный успех, но из-за случайности в результате маневра на левом фланге с намерением отрезать союзников от дороги на Вуршен (эта «случайность» – героическая оборона войск Барклая-де-Толли и Ланского на правом фланге позиции союзной армии, которая не позволила Наполеону осуществить намеченное (при подавляющем численном превосходстве здесь французов Нея). – Ред.) все дальнейшие действия велись исходя из этого факта.

Следует обратить внимание на то, что эти различные порядки не следует понимать точно так, как геометрические фигуры, которые их отражают. Полководец, который будет думать, что выстроит свой фронт так же ровно, как на бумаге или на плацу, сильно ошибется и, скорее всего, потерпит поражение. Это особенно верно в отношении тех сражений, которые ведутся сейчас. Во времена Людовика XIV или Фридриха II было возможно образовать линию фронта почти такую же ровную, как геометрические фигуры. Причина в том, что армии раскидывали палаточные лагеря, почти всегда тесно примыкавшие друг к другу, и видели друг друга в течение нескольких дней, давая тем самым достаточно времени для открытия дорог и очищения пространства, чтобы дать возможность колоннам находиться на выверенном расстоянии друг от друга. Но в наши дни, когда армии располагаются биваком, когда их распределение по нескольким корпусам дает значительно большую мобильность, когда они занимают позицию вблизи друг друга, подчиняясь данным им приказам и в то же время вне поля зрения полководца, когда часто нет времени на тщательное изучение позиции неприятеля, наконец, когда различные рода войск смешаны на линии фронта, в таких обстоятельствах любые боевые порядки неприменимы. Эти фигуры никогда не были не чем иным, кроме как указанием на приблизительную расстановку сил.

Если каждая армия была бы сплошной массой, способной к движению под воздействием воли одного человека, и такой же быстрой, как мысль, искусство побеждать в сражениях свелось бы к выбору наиболее выгодного боевого порядка, и полководец мог бы вполне полагаться на успех заранее спланированного маневра. Но факты говорят совсем об ином; огромные трудности с тактикой в сражениях всегда принуждают к безусловному одновременному введению в боевые действия множества отрядов, усилия которых должны быть объединены таким образом, чтобы провести спланированную атаку, поскольку воля в исполнении задуманного дает больше возможностей надеяться на победу. Иначе говоря, главная трудность состоит в том, чтобы заставить эти отряды объединить свои усилия в осуществлении решающего маневра, который в соответствии с первоначальным планом сражения призван привести к победе.

Неточная передача приказов, то, как они будут поняты и выполнены подчиненными главнокомандующего, излишняя активность у одних, отсутствие ее у других, неверная оценка обстановки – все это может помешать одновременному вводу в бой различных частей, не говоря уже о непредвиденных обстоятельствах, которые могут задержать или сорвать прибытие войск в назначенное место.

Отсюда можно вывести две несомненные истины: 1) чем более прост решающий маневр, тем больше может быть уверенности в успехе; 2) неожиданные маневры, своевременно совершенные во время боевых действий, с большей вероятностью приведут к успеху, чем те, которые определены заранее, если только последние не увязаны с предыдущими стратегическими перемещениями, которые подтягивают колонны, призванные решить исход дня в тех местах, где их присутствие обеспечит ожидаемый результат. Свидетельство тому Ватерлоо и Бауцен (Баутцен). С того момента, когда при Ватерлоо пруссаки Блюхера и Бюлова достигли высоты Фишемона, ничто не могло предотвратить поражения французов в битве, и им оставалось только сражаться, чтобы сделать его не таким сокрушительным. Подобным же образом у Бауцена (Баутцена), как только Ней захватил Кликс (на р. Шпре), только отход союзников в ночь на 21 мая смог сохранить их войска, потому что днем 21-го было бы уже поздно. А если бы Ней действовал лучше и выполнял то, что ему советовали сделать, была бы одержана великая победа.

Что касается маневров прорыва линии фронта и расчетов на взаимодействие колонн, следующих от общего фронта армии, с намерением осуществить большие обходные маневры во фланг противника, можно утверждать, что их результат всегда вызывает сомнение. Дело в том, что он зависит от такого точного исполнения тщательно составленных планов, которое встречается редко. Этот предмет будет рассмотрен в параграфе XXXII.

Помимо трудностей, зависящих от точного применения боевого порядка, принятого заранее, часто случается так, что сражения начинаются даже без достаточно точно намеченного наступающим объекта атаки, хотя столкновение вполне ожидаемо. Эта неопределенность является результатом либо обстоятельств, предшествующих битве, пренебрежения позицией и планами противника, либо того факта, что еще ожидается прибытие на поле боя части сил армии.

Из этого многие делают вывод, что невозможно уйти к различным системам формирований боевых порядков или что принятие какого-либо из боевых порядков вообще может повлиять на результат боевых действий. По моему мнению, этот вывод ошибочен, даже в приведенных выше случаях. В самом деле, в сражениях, начатых по некоему разработанному плану, есть вероятность того, что при начале боевых действий армии займут почти параллельные и более или менее укрепленные в каком-то месте позиции. Сторона, действующая в обороне, не зная, в каком месте на нее обрушится штурм, будет держать значительную часть своих сил в резерве, чтобы использовать в случае, если этого потребуют обстоятельства. Нападающая сторона должна приложить такие же усилия к тому, чтобы ее силы были всегда под рукой. Однако, как только определится объект атаки, большая масса ее войск будет направлена против центра или одного из флангов противника или же против и того и другого сразу. Каким бы ни было образующееся в результате построение, оно всегда будет отражать одну из представленных выше фигур. Даже в неожиданных боевых действиях случится то же самое, что будет, надеемся, достаточным доказательством того факта, что эта классификация различных систем боевых порядков не фантастическая и не бесполезная.

Нет ничего даже в Наполеоновских войнах, что опровергало бы мое утверждение, хотя они менее чем любые другие могут быть представлены как аккуратно выложенные линии. Однако мы видим, что у Риволи (1797), при Аустерлице (1805) и Регенсбурге (1809) Наполеон сосредотачивал свои силы к центру, чтобы быть готовым в благоприятный момент обрушиться на противника. В битве у пирамид в Египте в 1798 году он образовал косую линию каре в эшелоне. При Лейпциге (1813), Эслинге (1809) и Бриене (1814) он применил своего рода очень похожий выпуклый порядок (см. рис. 11). При Ваграме (1809) его порядок был весьма похожим (см. рис. 16), подтягивая две массы войск к центру и правому краю, в то же время оттягивая назад левый фланг. И то же самое он хотел повторить при Бородине в 1812 году и при Ватерлоо в 1815 году (до того, как на помощь Веллингтону подоспели пруссаки). Хотя у Прейсиш-Эйлау (1807) ход битвы был почти непредсказуемым с учетом весьма неожиданного возвращения и наступательных действий русских. Здесь Наполеон обошел с фланга их левый край почти перпендикулярно, в то время как по другому направлению он стремился прорваться через центр, однако эти атаки не были одновременными. Атака на центр была отбита в одиннадцать часов, в то время как Даву не атаковал достаточно энергично левый фланг русских, пока не был атакован центр. При Дрездене в 1813 году Наполеон атаковал двумя флангами, пожалуй впервые в своей жизни, потому что его центр был прикрыт фортификационными сооружениями и укрепленным окопами лагерем. К тому же атака его левого края совпала с атакой Вандамом направления отхода противника.

При Маренго (1800), если говорить о заслуге самого Наполеона, избранный им косой порядок, с правым флангом, располагавшимся у Кастельчериоле, спас его от почти неизбежного поражения. Битвы при Ульме (1805) и Йене (1806) были сражениями, выигранными за счет стратегии еще до их начала, тактика же имела к этому мало отношения. При Ульме не было даже обычного сражения.

Думаю, что мы можем отсюда сделать вывод о том, что, если даже кажется абсурдным желание разместить на местности боевые порядки такими правильными линиями, которыми они обозначались на схеме, опытный полководец тем не менее может держать в уме вышеуказанные порядки и может так разместить свои войска на поле боя, что их расстановка будет подобной одному из таких боевых порядков. Ему следует стремиться во всех своих комбинациях, при произвольной или принятой по ходу дела расстановке, прийти к здравому заключению относительно ключевого пункта конкретного поля боя. А это можно сделать только хорошо рассмотрев направление боевого порядка противника и действовать в том направлении, которого требует от него стратегия. Тогда полководец обратит свое внимание и направит усилия на этот пункт, используя треть своих сил, чтобы контролировать противника или следить за его движениями, в то же время бросая две трети сил на пункт, обладание которым обеспечит ему победу. Действуя таким образом, он будет удовлетворен всеми условиями, которые ставит ему наука о большой тактике, и применит принципы военного искусства самым безупречным образом. Способ определения решающего пункта поля боя описан в предыдущей главе (параграф XIX).

После рассмотрения двенадцати боевых порядков мне пришло в голову, что было бы уместно ответить на некоторые утверждения в «Мемуарах Наполеона» генерала Монтолона. Знаменитый военачальник, похоже, рассматривает косой порядок современным изобретением, мнение, которое я никак не разделяю, потому что косой порядок столь же стар, как Фивы и Спарта, а я сам видел, как он применялся. Это утверждение Наполеона кажется более примечательным, потому что Наполеон сам хвалился, что применял его под Маренго – тот самый порядок, существование которого он теперь отрицает.

Если мы понимаем, что косой порядок должен применяться строго и точно, как это внушал генерал Рюхель (разбитый в 1806 г. под Йеной. – Ред.) в берлинской школе, Наполеон был, конечно, прав, считая это абсурдом. Но повторяю, что боевое расположение никогда не было правильной геометрической фигурой, а когда такие фигуры используются в обсуждении тактических комбинаций, это может делаться только для того, чтобы выразить определенным образом идею, используя известный символ. Тем не менее верно, что каждое боевое расположение, которое не является ни параллельным, ни перпендикулярным по отношению к противнику, должно быть по необходимости косым. Если одна армия атакует фланг другой армии, то атакующий фланг усиливается большой массой войск, в то время как ослабленный фланг держится отведенным назад, избегая атаки. Направление боевого расположения в силу необходимости должно быть несколько скошенным, поскольку один его конец будет ближе к противнику, чем другой. Косой порядок настолько далек от полета фантазии, что мы видим, что он применяется при эшелонированном боевом порядке на одном фланге (рис. 14).

Что касается других боевых порядков, рассмотренных выше, нельзя отрицать, что у Эслинга (Асперна) в 1809 году и Флерюса в 1794 году общему построению у австрийцев соответствовала вогнутая линия и что у французов она была выпуклой. В этих порядках параллельные линии могут быть использованы в случае прямых линий, и они будут классифицированы как принадлежащие линейному боевому порядку, когда ни один из отрезков линии не заполнен больше другого и не более приближен к противнику, чем другой.

Отложив пока дальнейшее рассмотрение этих геометрических фигур, можно увидеть, что с целью ведения боя по науке нельзя избежать следующих положений:

1. Наступательный боевой порядок должен иметь своей целью вытеснение противника с его позиции целесообразными способами.

2. Маневры, указанные в искусстве войны, – это те, которые выполняются с намерением овладеть только одним флангом или центром и одним флангом одновременно. Противник может также быть выбит маневрами охвата (удара во фланг) и обхода его позиции.

3. У этих попыток имеется большая вероятность успеха, если они будут скрываться от противника до самого последнего момента атаки.

4. Атака центра и обоих флангов одновременно, при отсутствии значительного превосходства в силах, будет совершенно противоречить правилам искусства войны, если только одна из этих атак не будет очень мощной, без слишком значительного ослабления линии фронта в других местах.

5. У косого боевого порядка нет иной цели, кроме как объединения по крайней мере половины сил армии в подавляющей атаке фланга противника, в то время как остальные силы оттянуты назад, от опасности атаки, и организованы либо в эшелонированный боевой порядок, либо располагаются в единую косую линию.

6. Различные боевые порядки: выпуклый, вогнутый, перпендикулярный или иной – все они могут различаться наличием одинаковых по силе позиций на всем их протяжении или сосредоточением войск в одном месте.

7. Цель обороны, состоящая в том, чтобы сорвать планы атакующей стороны, организация соответствующего оборонительного порядка должна быть такой, чтобы умножить трудности подхода к оборонительной позиции и держать под рукой сильный резерв, хорошо скрытый и готовый обрушиться в решающий момент на то место, где противник меньше всего этого ожидает.

8. Трудно утверждать со всей определенностью, какой способ лучше всего применить, чтобы заставить армию неприятеля оставить свои позиции. Безупречным будет тот боевой порядок, который соединял бы в себе двойное преимущество – огневых средств и моральное воздействие от атаки. Умелое сочетание развернутых боевых порядков и колонн, действующих поочередно, как того требуют обстоятельства, всегда будет хорошей комбинацией. В практическом применении этой системы множество вариантов может возникать из-за различий в глазомере (coup-d"oeil) командиров, моральном состоянии офицеров и солдат, их знании осуществляемых маневров и ведения всех видов огня, из-за различий в характере местности и т. п.

9. Поскольку в наступательном бою главная задача состоит в том, чтобы выбить противника с его позиции и как можно основательнее отрезать его от путей отхода, наилучший способ выполнения этой задачи состоит в том, чтобы сосредоточить против него как можно больше живой силы и техники. Однако иногда случается так, что польза от прямого использования главных сил сомнительна, и лучшие результаты могут дать маневры с охватом и обходом того фланга, который находится ближе всего к направлению отхода противника. Он может в случае такой угрозы отступать и сражаться упорно и успешно, если будет атакован главными силами.

В истории много примеров успешного осуществления таких маневров, особенно когда они применялись против слабохарактерных полководцев, и, хотя победы, достигнутые таким образом, в целом менее значительны, а неприятельская армия не так уж сильно была деморализована, такие успешные, хотя и незавершенные действия имеют немаловажное значение и ими не следует пренебрегать. Опытный же полководец должен знать, как применить имеющиеся у него средства для достижения этих побед, когда для этого появляется благоприятная возможность; и особенно ему следует сочетать охваты и обходы с атаками главных сил.

10. Комбинация этих двух способов – а именно атака по центру главными силами и обходной маневр – скорее принесет победу, чем использование каждого из них в отдельности. Но в любом случае слишком растянутых порядков в движении следует избегать, даже в присутствии ничтожного противника.

11. Способ вытеснения противника с его позиции главными силами следующий: приведение его войск в замешательство сильным и метким огнем артиллерии, усиление его замешательства энергичными действиями кавалерии и закрепление достигнутого преимущества движением вперед больших масс пехоты, хорошо прикрываемых спереди стрелками в цепи и кавалерией с флангов.

Но в то время, как мы можем ожидать успеха вслед за такой атакой на первый неприятельский рубеж, второй еще предстоит преодолеть, а после этого – резерв. На этой фазе боевых действий атакующая сторона обычно встречает серьезные затруднения, моральное воздействие от разгрома противника на первом рубеже совсем не обязательно приводит к отступлению его со второго рубежа, и в результате командующий войсками часто теряет присутствие духа. Действительно, атакующие войска обычно наступают несколько беспорядочно, пусть и победоносно, и всегда бывает очень трудно заменить их теми, кто наступает во втором эшелоне, потому что вторая линия обычно следует за первой на расстоянии ружейного выстрела. Поэтому в пылу сражения всегда возникают трудности в замене одной дивизии другой – в тот момент, когда противник прилагает все силы к отражению атаки.

Эти соображения приводят к вере в то, что, если полководец и войска обороняющейся армии в равной степени активны в выполнении своего долга и сохраняют присутствие духа, если нет угрозы их флангам и направлению отхода, в следующей фазе боя преимущество обычно бывает на их стороне. Однако для достижения и закрепления этого результата второй эшелон и кавалерия обороняющихся в подходящий момент должны быть брошены против успешно действующих батальонов неприятеля. Ведь потеря нескольких минут может стать непоправимой ошибкой, и на второй эшелон может перекинуться замешательство первого эшелона, подвергнувшегося атаке.

12. Из вышеизложенных фактов можно прийти к следующему неоспоримому выводу: «самое трудное в применении, равно как и самое верное из всех средств, которые может использовать атакующий, чтобы одержать победу, состоит в мощной поддержке первой линии войсками второй линии, а этой последней – резервом. А также в умелом применении отрядов кавалерии и батарей артиллерии, чтобы оказать поддержку в нанесении решающего удара по второму рубежу противника. Именно в этом состоит величайшая из всех проблем тактики в бою».

В этом важном поворотном пункте сражений теория становится неопределенным руководством, потому что она теперь не соответствует чрезвычайности ситуации и никогда не может быть сравнима в ценности с природным талантом ведения войны. Не будет она и полноценной заменой того интуитивного, обретенного во многих сражениях глазомера, который свойственен отличающемуся своей храбростью и хладнокровием полководцу.

Одновременный ввод в бой большого числа всех родов войск, за исключением небольшого резерва от каждого из них, который всегда должен быть под рукой , будет, следовательно, в критический момент сражения проблемой, которую каждый опытный полководец попытается разрешить и которой ему следует уделить все свое внимание. Этот критический момент обычно наступает, когда первые линии обеих сторон вступили в схватку и соперники прилагают все свои усилия, с одной стороны, чтобы завершить дело победой, а с другой – отобрать ее у противника. Вряд ли нужно говорить, что для того, чтобы нанести решающий удар наиболее основательно и эффективно, весьма выгодно одновременно атаковать фланг противника.

13. В обороне огонь стрелкового оружия может быть использован гораздо более эффективно, чем в наступлении. Марш к оборонительной позиции противника с одновременным ведением огня могут осуществлять только стрелки в цепи, для основных же масс наступающих войск это невозможно.

Поскольку цель обороны в том, чтобы сломить и привести в замешательство идущие в атаку войска, огонь из ружей и артиллерии будет естественным оборонительным средством первой линии, а уже при слишком близком подходе противника против него должны быть брошены колонны второй линии и часть кавалерии. Тогда появится большая вероятность того, что атака будет отбита.

Мы говорили в предыдущем параграфе о маневрах, предпринимаемых с целью охвата и обхода линии фронта противника на поле сражения, и о преимуществах, которые можно от них ожидать. Остается сказать несколько слов о широких обходных передвижениях, в которые иногда превращаются эти маневры, что приводит к провалу столь многих на первый взгляд хорошо составленных планов.

Можно вывести в качестве принципа, что опасно всякое передвижение, которое настолько растягивается, что дает противнику возможность, если она появляется, разбить на позиции оставшуюся часть армии. Тем не менее, поскольку опасность во многом зависит от быстроты и решительности нанесения с выверенной точностью удара полководца противной стороны, а также от манеры ведения боя, к которой он привык, нетрудно понять, почему столь многие маневры такого рода не удаются одним командирам и удаются другим, а также почему такое передвижение, которое было бы опасным в присутствии Фридриха II, Наполеона или Веллингтона, могло бы иметь полный успех против генерала ограниченных способностей, который не может начать в подходящий момент наступление или который сам имеет привычку совершать передвижения в такой манере. Поэтому представляется затруднительным изложить жесткое правило по данному предмету. Следующие указания – это все, что может быть дано. Держите большие массы войск под рукой и готовыми к действиям в подходящий момент, но будьте начеку, чтобы избежать опасности аккумулирования войск в слишком крупных соединениях. Командующий, имеющий в виду эти предосторожности, всегда будет готов ко всяким неожиданностям. Если полководец неприятельской стороны проявит меньше умения и будет склонен к приверженности к растянутым передвижениям, можно будет считать, что его противнику повезло.

Несколько примеров из истории послужат тому, чтобы убедить читателя в справедливости моих утверждений и показать ему, насколько результаты этих растянутых передвижений зависят от характера полководца и задействованных в них армий.

В Семилетней войне Фридрих II выиграл сражение под Прагой (1757), потому что австрийцы оставили слабо защищенный промежуток в тысячу ярдов между правым флангом и остальной частью армии. Последняя оставалась неподвижной, в то время как правый фланг подвергся удару. Это бездействие было тем более необычным, поскольку левому флангу австрийцев нужно было преодолеть гораздо более короткое расстояние для того, чтобы оказать поддержку правому флангу, чем Фридриху, который должен был его атаковать. Дело в том, что правый фланг австрийцев имел форму крюка, а Фридрих должен был двигаться по дуге большого полукруга, чтобы добраться до него. С другой стороны, Фридрих чуть было не проиграл битву при Торгау (3 ноября 1760 года), потому что чрезмерно растянул (почти на шесть миль) свой левый фланг, который в своем движении был разобщен, с немногими силами обходя правый фланг маршала Дауна. Моллендорф подтянул правый фланг концентрическим движением к высотам Зиплица, где он соединился с королем, позиция которого таким образом была перестроена.

Битва при Риволи (1797) является примечательным примером в этом отношении. Все, кто хорошо знаком с этой битвой, знают, что Альвинци и его начальник штаба Вейротер хотели окружить небольшую армию Наполеона, которая была сосредоточена на плато Риволи. Их центр был разгромлен, в то время как войска их левого фланга скопились в оврагах у реки Адидже, а Лузиньян со своим правым флангом совершал широкий обход, чтобы выйти в тыл французской армии, где он был сразу же окружен и взят в плен.

Никто не забудет день у Штоккаха в 1799 году, где Журдану пришла в голову вздорная идея совершить атаку на объединенную армию в шестьдесят тысяч человек тремя небольшими дивизиями в семь или восемь тысяч человек, разделенных расстоянием в несколько лье. Между тем Сен-Сир с третью своей армии (тринадцать тысяч человек) должен был пройти двенадцать миль за правым флангом и выйти в тыл этой шестидесятитысячной армии, которая неизбежно вышла победителем над этими разделенными отрядами, и конечно же с захватом их части в своем тылу. То, что Сен-Сиру удалось отступить, было поистине просто чудом.

Мы можем вспомнить, как тот же генерал Вейротер, который хотел окружить Наполеона под Риволи, попытался осуществить такой же маневр в 1805 году под Аустерлицем, несмотря на полученный им суровый урок. Левый фланг союзной армии, желая обойти с фланга правое крыло Наполеона, чтобы отрезать его от Вены (куда он не горел желанием возвращаться), круговым маневром почти в шесть миль открыл промежуток в полторы мили в своей линии фронта. Наполеон извлек выгоду из этой ошибки, обрушился на центр и окружил левый фланг русско-австрийской армии, который был совершенно зажат между озерами Тельниц и Мельниц.

Веллингтон выиграл сражение при Саламанке (1812) маневром, очень похожим на наполеоновский, потому что Мармон, который хотел отрезать его отход в Португалию, открыл промежуток в полторы мили в своей линии, увидев который английский генерал полностью уничтожил не имевший поддержки левый фланг Мармона.

Если бы Вейротер у Риволи или Аустерлица противостоял не Наполеону, а Журдану, он мог бы уничтожить французскую армию, вместо того чтобы терпеть в каждом случае полное поражение. Ведь генерал, который у Штоккаха атаковал силы в шестьдесят тысяч солдат со своими четырьмя войсковыми соединениями, настолько разобщенными, что они были не способны оказывать друг другу взаимную поддержку, не мог бы знать, как достигнуть достаточного преимущества от широкого обходного маневра, осуществлявшегося с его участием. Подобным же образом не повезло Мармону – он встретил у Саламанки противника, главным достоинством которого был скорый в применении и выверенный тактический глазомер. С герцогом Йоркским или Муром в качестве противников Мармон, пожалуй, вышел бы победителем.

Среди обходных маневров, которые стали удачными в наши дни, самыми блестящими по результатам были те, которые совершались при Ватерлоо (1815) и Гогенлиндене (1800). Первый из них был почти целиком стратегической операцией, и ему сопутствовало редкое совпадение благоприятных обстоятельств. Что касается Гогенлиндена, мы будем напрасно искать в военной истории еще один пример того, когда одна только бригада рискованно вошла в лес и оказалась среди пятидесятитысячного войска противника, что не помешало ей совершить такой же впечатляющий подвиг, какой совершил французский генерал Ришпанс в ущелье Матенпоет, где, по всей вероятности, можно было ожидать, что он сложит оружие.

У Ваграма совершающий охват фланга противника корпус под командованием Даву во многом способствовал успешному исходу дня, но, если бы центр австрийских войск под командованием Макдональда, Удино и Бернадота энергичной атакой не оказал своевременной поддержки, вовсе не обязательно, что в итоге был бы достигнут подобный же успех.

Такое множество противоречивых результатов может привести к выводу, что по данному предмету не может быть выведено никакого правила. Однако такое мнение ошибочно; очевидно, что, беря за правило применение хорошо сплоченного и связанного боевого порядка, полководец будет готов к любой чрезвычайной ситуации и лишь немногое остается на долю случая. Но особенно важно для него иметь верную оценку характера его противника и его обычного стиля ведения боевых действий – это позволит ему самому приспособить свои собственные действия под такой стиль ведения боя. В случае численного превосходства или превосходства в дисциплине можно попытаться предпринять такие маневры, которые были бы неблагоразумными, если бы силы или способности командующих были равными. Маневр с заходом во фланг и обходом следует сочетать с другими атаками и возможностью своевременной поддержки, которую могла бы попытаться оказать остальная часть армии на фронте противника либо против фланга с его обходом, либо против центра. Наконец, стратегические операции с целью отрезать линию коммуникаций противника, прежде чем давать ему сражение, и атака в его тыл, наступление армии, прикрывающей свое собственное направление отхода, вероятнее всего, будут успешными и эффективными, и более того, они не требуют во время сражения обособленного маневра.

Случайная и неожиданная встреча двух армий на марше порождает один из наиболее впечатляющих эпизодов в войне.

В большинстве случаев в сражениях одна сторона ожидает своего противника на заранее выбранной позиции, которая подвергается атаке после разведки, проведенной как можно ближе к противнику и как можно тщательнее. Однако часто происходит так, особенно когда война уже ведется, что две армии приближаются друг к другу, и каждая из них намеревается внезапно атаковать соперника. Столкновение следует неожиданно для обеих армий, поскольку каждая из них обнаруживает другую там, где не предполагает ее встретить. Одна армия также может быть атакована другой, которая подготовила для нее сюрприз, как это произошло с французами у Росбаха (1757).

Случайности такого рода требуют от полководца весь его гений опытного командующего и воина, способного контролировать события. Всегда возможно выиграть сражение с храбрыми войсками, даже там, где командующий может и не обладать большими способностями, но победы, подобные тем, что были одержаны при Лютцене (20 апреля (2 мая) 1813 г. Наполеон, имея 150–160 тысяч против 92 тысяч русско-прусской армии, одержал невыразительную победу (потери убитыми и ранеными 15 тысяч у Наполеона и 12 тысяч у союзников). Союзная армия отступила под давлением численно превосходящего противника, охватившего ее фланги. – Ред.), Луццаре (1802 г., где французам (герцог Вандомский) удалось остановить австрийцев. – Ред.), Прейсиш-Эйлау (в этой битве в 1806 г. обе стороны называли себя победителями. Русские потеряли 26 тысяч, Наполеон – 23 тысячи. – Ред.), Абенсберге (1809), могут быть выиграны только блестящими гениями, обладающими огромным хладнокровием и использующими самые умные комбинации.

Вероятность таких случайных сражений настолько велика, что совсем не просто изложить отвечающие им точные правила. Но это тот самый случай, когда необходимо ясно видеть перед глазами фундаментальные принципы искусства и различные методы их применения для того, чтобы надлежащим образом выстроить маневр, решение о котором должно быть принято мгновенно и среди грохота и звона оружия.

Две армии, совершающие, как обычно, марш со всем своим лагерным снаряжением и неожиданно встречающиеся друг с другом, вначале не могут сделать ничего лучше, кроме как развернуть свой авангард вправо или влево от дороги, по которой проходят. В каждой из армий силы должны быть сосредоточены таким образом, чтобы их можно было бросить в подходящем направлении с учетом цели марша. Было бы серьезной ошибкой развертывать всю армию позади авангарда, потому что даже если развертывание было бы совершено, результатом стал бы не более чем плохо организованный параллельный порядок. И если противник осуществил бы достаточно энергичный натиск на авангард, следствием этого могло бы стать беспорядочное бегство выстраивающихся войск (см. отчет о битве при Росбахе, «Трактат о великих боевых операциях»).

В современной системе, когда армии передвигаются легче, идут маршем по нескольким дорогам и разбиты на группы войск, которые могут действовать независимо, этого беспорядочного бегства не следует особенно опасаться, но принципы остаются неизменными. Авангард всегда должен быть остановлен и приведен в боевой порядок, а затем основная масса войск должна сосредоточиться в том направлении, которое лучше всего подходит для достижения цели марша. Какие бы маневры противник тогда ни пытался предпринять, все будут в боевой готовности, чтобы его встретить.

Я не буду здесь говорить о неожиданностях, создаваемых небольшими отрядами, которые относятся к основным характерным особенностям в войнах партизан и летучих отрядов, к которым так привычны русская и турецкая легкая кавалерия. Ограничусь рассмотрением неожиданностей для целых армий.

До изобретения огнестрельного оружия фактор внезапности легче производил эффект, чем в настоящее время, потому что артиллерийские и ружейные выстрелы слышны на таком большом расстоянии, что неожиданность для армии почти невозможна. Разве что забывается первейшая обязанность, боевое охранение главных сил, и противник оказывается среди армейских подразделений, прежде чем его присутствие обнаруживается по причине отсутствия передовых постов, которые должны бить тревогу.

Семилетняя война дает незабываемый пример внезапных действий при Хохкирхе (1758) (австрийцы разбили Фридриха II, и если бы не последующая медлительность их командующего Дауна, могли совершенно уничтожить его армию. – Ред.). Они показывают, что внезапность не состоит просто в том, чтобы обрушиться на войска, которые спят или плохо ведут наблюдение, но что она может быть результатом комбинации внезапной атаки и окружения края армии. Действительно, чтобы застать врасплох армию, совсем не требуется, чтобы ее войска, ни о чем не подозревая, даже не выходили из своих палаток, важно атаковать ее значительными силами в определенном месте, прежде чем могут быть сделаны приготовления к отражению атаки.

Поскольку в наши дни армии редко становятся лагерем в палатках, когда совершают марш, заранее подготовленные неожиданности редки и трудновыполнимы, потому что для того, чтобы спланировать такое нападение, появляется необходимость в точных сведениях о лагере противника. При Маренго, Лютцене и Прейсиш-Эйлау было нечто вроде неожиданности, но этот термин следует применять только к абсолютно неожиданной атаке. Единственной большой неожиданностью, которую можно привести в пример, был случай под Тарутином (на р. Чернишне 6 (18) октября) в 1812 году, где Мюрат (26 тысяч) был внезапно атакован и разбит Беннигсеном. В оправдание своей беспечности Мюрат сделал вид, что действовало короткое перемирие, но на самом деле не было ничего подобного, и он был застигнут врасплох из-за своей небрежности (могло быть гораздо хуже, если бы не несогласованность действий русских колонн, заплутавших в лесу. – Ред.).

Очевидно, что наиболее удачный способ атаки армии состоит в том, чтобы обрушиться на ее лагерь как раз перед рассветом, в тот момент, когда ничего подобного не ожидается. Замешательство в лагере, конечно, произойдет, и, если нападающий располагает точными сведениями о данной местности и может дать верное тактическое и стратегическое направление массам своих войск, он может рассчитывать на полный успех, если только не произойдут непредвиденные события. Это такая операция, которой ни в коем случае не следует пренебрегать в войне, несмотря на то что она бывает редко и менее примечательна, чем большая стратегическая комбинация, которая обеспечивает победу даже еще до того, как сражение началось.

По той же причине, по которой преимущество должно быть получено из всех возможностей взятия противника врасплох, необходимые предосторожности должны быть приняты, чтобы предотвратить такие же атаки. В положениях по управлению хорошо организованной армией должны быть указаны меры по их предотвращению.

Существует много мест с фортификационными сооружениями, которые, хотя и не являются обычными крепостями, рассматриваются как безопасные от внезапных нападений, но тем не менее могут быть взяты эскаладой (т. е. с помощью штурмовых лестниц), или штурмом, или проделыванием брешей. Это достаточно обременительно, поскольку укрепления так круты, что требуется использование лестниц или каких-либо других средств, чтобы добраться до бруствера. При атаке такого рода места появляются почти такие же комбинации, как и при атаке укрепленного траншеями лагеря, потому что обе они относятся к классу внезапных нападений. Этот вид атаки будет различаться в зависимости от обстоятельств: во-первых, от мощи сооружений; во-вторых, от характера местности, на которой они возведены; в-третьих, от того, насколько они изолированы друг от друга или сообщаются друг с другом; в-четвертых, от морального духа соответствующих сторон. История дает нам примеры всего их разнообразия.

В качестве примеров можно взять укрепленные траншеями лагеря Келя, Дрездена и Варшавы, позиции Турина и Майнца, полевые укрепления Фельдкирха, Шарница и Ассиетты. Здесь я упомянул несколько случаев, каждый с различными обстоятельствами и результатами. У Келя (1796) полевые укрепления были лучше связаны и лучше построены, чем у Варшавы. Там действительно было предмостное укрепление почти равное постоянному фортификационному сооружению, потому что эрцгерцог посчитал, что должен осаждать его по всем правилам и для него чрезвычайно опасно было идти на открытый приступ. У Варшавы сооружения были разрозненными, но довольно внушительными и имели в качестве цитадели крупный город, обнесенный стенами с бойницами, с соответствующим вооружением и защищаемый отрядом отчаянных солдат. В Дрездене в 1813 году в качестве цитадели была укрепленная крепостная стена, часть которой, однако, была разобрана и не имела иного бруствера, кроме такого, который годился для полевых сооружений. Собственно лагерь был защищен простыми редутами на значительном расстоянии друг от друга. Построены они весьма посредственно, с расчетом на цитадель в качестве единственного мощного укрепления .

У Майнца и у Турина были сплошные циркумвалационные линии, но в первом случае они были сильно укрепленными, и они не были, конечно, такими же у Турина, где на одном из важных пунктов был незначительный бруствер, возвышающийся на три фута, и ров соответствующей глубины. В последнем случае оборонительные линии оказались между двумя огнями, поскольку они были атакованы с тыла сильным гарнизоном в момент, когда принц Евгений Савойский штурмовал их снаружи. У Майнца линии были атакованы в лоб, лишь небольшому отряду удалось обойти правый фланг.

Мер тактического характера, принимаемых при атаке полевых укреплений, немного. Представляется вероятным, что защитников укрепления можно застать врасплох, если атаковать незадолго до наступления дня; вполне уместно попытаться это сделать. Однако, если эта операция может быть рекомендована в случае атаки обособленного укрепления, никак нельзя ожидать, что крупная армия, занимающая укрепленный траншеями лагерь, позволит застать себя врасплох, учитывая то, что уставы всех служб требуют, чтобы армии на рассвете находились в боевой готовности. Поскольку атака главными силами представляется возможным способом, применяемым в таком случае, приводим следующие простые и целесообразные указания:

1. Заставьте замолчать пушки укрепления мощным огнем артиллерии, который одновременно обладает эффектом подавления силы духа защитников.

2. Обеспечьте войска всеми необходимыми приспособлениями (такими, как фашины и короткие лестницы), чтобы позволить им перебраться через ров и взобраться на бруствер.

3. Направьте три небольшие колонны на укрепление, которое должно быть взято, со стрелками в цепи впереди них и с резервами под рукой для их поддержки.

4. Используйте преимущество каждой неровности земли для укрытия войск и держите войска как можно дольше под прикрытием.

5. Дайте подробные инструкции ведущим колоннам в отношении их задач, когда укрепление будет взято, и способов атак войск, занимающих лагерь. Выделите отряды кавалерии, которые должны оказывать поддержку в атаке этих войск, если позволяет местность. Когда все эти организационные меры приняты, не остается больше ничего иного, кроме как бросать войска в атаку как можно энергичнее, в то время как один отряд делает попытку прорваться у горжи (тыльная часть укрепления. – Ред.). Колебание и промедление в таком случае хуже, чем самая отчаянная горячность.

Те гимнастические упражнения очень полезны, которые готовят солдат к эскаладам и преодолению препятствий; и военные инженеры могут с большой пользой уделять свое внимание обеспечению средствами, облегчающими преодоление рвов полевых сооружений и влезание на их брустверы.

Среди организационных мер в подобного рода случаях, которые я изучал, не было лучше тех, которые были приняты для штурма Варшавы и укрепленного лагеря под Майнцем. Тилке дает описание диспозиций Лаудона для атаки лагеря Бунцельвиц. Хотя эта атака и не была осуществлена, но диспозиция служит великолепным образцом для инструкции. Штурм Варшавы (6–8 сентября 1831 года по новому стилю) может быть приведен в пример, как одна из блестящих операций такого рода, и делает честь фельдмаршалу Паскевичу и войскам, которые ее провели. В качестве другого примера (не для того, чтобы ему следовать) необходимо вспомнить организационные меры, принятые для атаки Дрездена в 1813 году (приведшие к поражению союзной армии. – Ред.).

Среди атак этого вида можно упомянуть незабываемые штурмы или эскалады порта Маон на острове Менорка в 1756 году и Бергеноп-Зом в 1747 году. Обеим предшествовали осады, но все же была блестящая внезапная атака, поскольку ни в одном из случаев брешь не была достаточно большой для обычного штурма.

Непрерывные линии траншей, хотя на первый взгляд имеют лучшее сообщение друг с другом, чем линии разделенных укреплений, взять гораздо легче, потому что они могут тянуться на несколько лье и почти невозможно не дать атакующим прорваться через них в каком-либо месте. Взятие оборонительных линий Майнца и Висамбура, которое описано в «Истории войн революции» (главы XXI и XXII), и линий обороны Турина Евгением Савойским в 1706 году можно считать прекрасными уроками для изучения.

Этот известный случай у Турина, к которому так часто обращаются, настолько знаком всем читателям, что нет необходимости возвращаться к его деталям, но я не могу пройти мимо него, не заметив, как легко была куплена победа и как мало следовало от нее ожидать. Стратегический план был, конечно, восхитительным, а марш от реки Адидже через Пьяченцу в Асти левым берегом По, оставляя французов у Минчо, был прекрасно подготовлен, но его исполнение было чрезвычайно медленным. Если мы обратимся к операциям вблизи Турина в 1706 году, то должны признать, что победителям скорее следует благодарить удачу, чем свою мудрость. Не требовалось огромных усилий гения от принца Евгения Савойского, чтобы подготовить приказ, который он отдал своей армии. Принц, должно быть, испытывал чувство сильного презрения к своим противникам, совершая марш с тридцатью пятью тысячами союзных войск десяти разных наций между восемьюдесятью тысячами французов на одной стороне и Альпами на другой и проходя вокруг их лагеря в течение сорока восьми часов в самом замечательном фланговом марше, который когда-либо предпринимался. Приказ на атаку был таким кратким и настолько лишенным указаний, что любой штабной офицер в наши дни составил бы лучший приказ. Направляя формирования из восьми колонн пехоты побригадно в две линии, давая им приказ взять укрепления и проделать в них бреши для прохода кавалерии в лагерь – все эти действия составили всю совокупность искусства, продемонстрированного Евгением с целью выполнения своего поспешного предприятия. Это верно, что он выбрал слабый пункт укрепления, там оно было слишком низко и укрывало лишь половину туловища своих защитников. Но я ухожу от своего предмета и должен вернуться к мерам наиболее подходящим для принятия при атаке на позиции. Если у них (защитников) приготовлено достаточно преград для того, чтобы взять их штурмом было трудно, и если, с другой стороны, они могут быть охвачены с фланга или обойдены стратегическим маневром, гораздо лучше следовать вышеуказанному ходу действий, чем пытаться идти на опасный штурм. Если, однако, есть какая-то причина для предпочтения штурма, он должен совершаться в направлении одного из флангов, потому что центр является пунктом, который легче всего поддержать. Бывали случаи, когда атака на один фланг была ожидаема защитниками, и они были введены в заблуждение ложной атакой этого места, в то время как настоящая атака происходила в центре и удавалась просто потому, что была неожиданной. В таких операциях местность и характер ведущих боевые действия военачальников должны иметь решающее значение при определении, какому образу действий надлежит следовать.

Атака может проводиться в таком ключе, как это было описано для укрепленных траншеями лагерей. Однако иногда случается, что эти линии имеют преграды характерные для постоянных крепостных сооружений; и в этом случае эскалада была бы весьма затруднительной, если только это не старые земляные укрепления, склоны которых сгладились от времени и стали доступными для пехоты при умеренной активности действий. Крепостные валы Измаила и Праги такого характера; такой же была и цитадель Смоленска, которую Паскевич так блестяще защищал от Нея, потому что предпочитал занять позицию в овраге впереди, а не укрываться за бруствером с наклоном едва в тридцать градусов.

Если один край линии фронта располагается на реке, представляется абсурдным думать о проникновении на его фланг, потому что противник, собирающий свои силы, большая масса которых будет находиться около центра, может разгромить колонны, наступающие между центром и рекой, и полностью их уничтожить. Однако такая нелепая ситуация иногда приводила к успеху, потому что противник, оттесненный за свои позиции, редко думает о том, чтобы контратаковать наступающего, независимо от того, каким бы выгодным ни казалось его положение. Генерал и солдаты, которые ищут убежища за позициями, уже наполовину побеждены, и идея перехода в наступление не приходит им в голову, когда атакованы их укрепления. Несмотря на эти факты, я не могу советовать такой образ действий, а у генерала, который пойдет на такой риск и разделит участь маршала Талара у Хёхштетта (Гохштедта) в 1704 году, не будет оснований жаловаться на судьбу.

Вариантов обороны укрепленных траншеями лагерей и позиций не так много. Прежде всего следует убедиться в наличии сильных резервов, расположенных между центром и каждым из флангов, или, точнее говоря, справа от левого фланга и слева от правого фланга. С принятием этих мер поддержка может быть легко и быстро оказана угрожаемому пункту, что нельзя было бы сделать, если бы был только один центральный резерв. Было высказано мнение, что три резерва не будет слишком много, если укрепление очень протяженное, но я решительно склоняюсь к той точке зрения, что вполне достаточно двух. Может быть дана еще одна рекомендация, имеющая огромное значение. Она состоит в том, чтобы довести до войск, что им ни в коем случае не стоит приходить в отчаяние на любом месте оборонительной позиции, которая может испытывать давление, потому что, если под рукой есть хороший резерв, с ним можно контратаковать нападающего и успешно вытеснить его с укрепления, которое, как он считал, находится под его контролем.

Это смелые предприятия, к которым приступает армейский отряд с целью нападения на гарнизоны спорных пунктов различной степени укрепленности или важности . Несмотря на то что внезапное нападение как будто является полностью тактической операцией, его важность, конечно, зависит от стратегической важности захватываемых опорных пунктов. Поэтому есть необходимость в том, чтобы сказать несколько слов со ссылкой на внезапные нападения в параграфе XXXVI, говоря об отрядах. Какими бы утомительными ни показались такие повторения, я обязан изложить здесь способ выполнения этих операций, поскольку очевидно, что это часть темы об атаке полевых укреплений.

Я не хочу сказать, что к этим операциям применимы правила тактики, потому что само название, внезапное нападение, предполагает, что обычные правила к ним не применимы. Я просто хотел привлечь к ним внимание и отсылаю своих читателей к различным трудам, как историческим, так и дидактическим, в которых они упоминаются.

Перед этим я отмечал, что следствием этих предприятий часто могут быть важные результаты. Взятие русскими Созопола в 1828 году, безуспешная атака генералом Петрашем Келя в 1796 году, блестящие внезапные операции при Кремоне в 1702 году, у Гибралтара в 1704 году и под Бергеноп-Зомом (Голландия) в 1814 году, так же как и эскалады у порта Маон (о. Менорка) и Бадахоса, дают представление о различных видах внезапного нападения. Одни из них дают эффект своей внезапностью, другие – открытым натиском сил. Мастерство, военная хитрость, смелость со стороны нападающих и страх, охватывающий подвергнувшихся нападению, – вот некоторые моменты, которые оказывают влияние на успешный исход внезапного нападения.

Как только война развязана, взятие укрепленного пункта, каким бы он ни был сильным, уже не столь важно, как прежде, если только он не оказывает прямого влияния на результаты большой стратегической операции. Захват или уничтожение моста, защищаемого укреплениями, крупного конвоя, небольшого форта, запирающего важные проходы, наконец, захват пункта даже без фортификационных укреплений, но используемого в качестве крупного склада продовольствия и боеприпасов, столь необходимых противнику, – таковы предприятия, которые оправдывают риск, которому может подвергаться участвующий в них отряд. В качестве примеров можно привести две атаки, предпринятые в 1799 году против форта Люциштайг в Грисене и захват Лойзаха и Шарница Неем в 1805 году; наконец, захват пункта даже без фортификационных укреплений, но используемого в качестве большого склада продовольствия и боеприпасов, очень необходимых противнику, – таковы предприятия, которые оправдывают риски, которым может подвергнуть себя идущий на них отряд.

Укрепленные пункты захватывались с заполнением рвов иногда фашинами, иногда мешками с шерстью; с этой же целью использовался даже навоз. Лестницы в основном необходимы и всегда должны быть наготове. Солдаты держали в руках и прикрепляли к сапогам крюки, с помощью которых забирались на скалы, господствовавшие над укреплением. В Кремону войска принца Евгения Савойского проникли через канализационные трубы.

Читая об этом, нам следует вывести из этих событий не правила, а уроки, потому что уже однажды осуществленное может быть сделано вновь.

Тактика, или теория боя

Война есть сочетание многих отдельных боев. Такое сочетание может быть разумным или неразумным, и от этого в значительной степени зависит успех. И все же самым главным моментом является исход боя. Ведь только сочетание успешных боев может привести к хорошим результатам. Самым важным в войне всегда будет искусство разгромить противника в бою. К этому вопросу должно быть обращено все внимание вашего императорского высочества. Наиболее важными я считаю следующие принципы: